Уважаемые посетители сайта, большинство моих стихов- песни. Послушать их можно вот тут. ПЕСНИ
Я буду помнить это лето
Я буду помнить это лето-
Пока дышу, пока живу:
То небо пепельного цвета,
Жарой сожженную траву,
Березки те, что как старушки,
Застыли, под ноги глядя,
Склонив безвольные верхушки,
Изнемогая без дождя. . .
На церковь ездили мы с сыном
Садясь в автобус по утрам.
Сошелся свет на церкви клином-
Так лег на сердце этот храм.
Мы занимались колокольней,
Счищали мох с ее боков,
И в мире не было довольней
Двух увлеченных мужиков.
Мы краски вымазали бочку,
Мы провозились весь июль,
И я показывал сыночку
В крестах пробоины от пуль.
И с колокольни мы глядели
На лес за лугом вдалеке,
А отдыхая, мы балдели,
Купаясь в маленькой реке.
Нас обволакивала речка,
И в ледяной ее волне
Мы, два свободных человечка,
Качались, лежа на спине.
И я был очень рад за сына:
Передо мной открылось вдруг,
Что он давно уже мужчина,
И он мне- самый лучший друг. . .
Я- хладнокровный, я- циничный,
Но на душе моей теплей,
Когда я вижу цвет пшеничный
Заколосившихся полей.
И если есть святое что-то,
За что хоть кровью я утрусь:
С высот орлиного полета
Глазами впитанная Русь.
Встреча
В джунглях каменных грез
И химических слез
Из октана
Паренек проживал,
Что цветы рисовал
Неустанно.
Паренек городской,
Неприметный такой
Серый клончик,
Мир плечом рассекал,
И в кармане таскал
Свой баллончик.
Рисовал, как во сне-
На бетонной стене,
На асфальте.
Распускались цветы
Неземной красоты
На базальте.
Раз катил в полосе
Городского шоссе
Внедорожник.
В нем, держась королем,
Управляя рулем,
Мчал художник.
Он нажал тормоза-
Резануло глаза
Буйство краски .
Тормознул грозный джип
И издал злобный шип
Для острастки.
Был художник- кумир,
Знаменит на весь мир
И известен.
Вид заборной плиты,
Распустившей цветы-
Неуместен.
У эмоций в плену,
Метр шагнул к пацану,
Но споткнулся.
Сжало грудь- хоть кричи,
Он шепнул : «Научи . . .»-
И запнулся.
Улыбнулся малец,
Растворился, хитрец,
В мутном смоге,
Лишь пылали цветы
Неземной красоты
Вдоль дороги.
У цветов на плите
Слезы лил о мечте
Наш художник,
Головою мотал
И ногами топтал
Свой треножник. . .
Пингвины
Где-то в Антарктиде, где снега и льдины,
Там, где не бывает ни один чужак,
Жили –поживали славные пингвины-
Шестеро братишек и один вожак.
Каждый день купались, плавали, как рыбки,
Под полярным солнцем грели животы.
И у них на клювах не было улыбки-
Ведь в сердцах пингвинов не было мечты.
***
Просто жить пингвинам очень скучно было-
Ни кино, ни цирка- только льды да снег,
Но однажды шхуну к берегу прибило,
И на берег вышел первый человек.
Он шагнул к пингвинам весело и смело,
Было им так страшно- хоть беги, хоть плачь,
Но они стояли- вот какое дело.
Человек из сумки вынул круглый мяч.
***
Прыгал мячик звонко, и вожак решился
Тронуть его лапкой раза три подряд.
Так вот с человеком сразу подружился
Маленьких пингвинов доблестный отряд.
Оказалось, мячик был не для прикола,
Жизнь пошла другая прямо с той поры.
Человек был тренер, мастер в водном поло,
Он учил пингвинов правилам игры.
***
Это было с чем-то, это было что-то!
Игры шли до ночи с утренней зари,
И вожак отважно защищал ворота,
А команды бились ровно три на три.
Это было классно, было интересно
Резать грудью волны, мячик забивать.
Плакали пингвины, если скажем честно,
Как настало время шхуне уплывать.
***
И мотали долго ластами с тоскою
Шестеро пингвинов и вожак один.
Человек со шхуны им махал рукою,
Колыхалась в море стая белых льдин.
Пусть бывает грустно- нужно улыбнуться,
Чтобы о печали вида не подать.
Человек за ними обещал вернуться-
Значит, нужно верить. Значит нужно ждать!
***
Он оставил мячик, он создал команду,
За своих питомцев счастлив он и горд.
Он еще за ними приведет шаланду,
Увезет пингвинов в настоящий спорт .
Разве в человеке можно сомневаться?
Он ведь для пингвинов открывает мир.
Надо только верить и тренироваться,
Чтобы быть готовым выиграть турнир.
Вы вспомните...
Не сожалея и не проклиная,
Как что-то позабытое давно,
Когда-нибудь Вы вспомните, родная,
И этот дождь, целующий окно,
И тот камин, в котором, как посланцы
Давно ушедших в прошлое веков,
Вздымались в голубом протуберанцы
На застывавшей магме угольков,
И темных туч седые бригантины,
И день, что был угрюмо серолиц,
И шторы распахнувшие гардины,
Как крылья опускающихся птиц.
И клавесина траурные звуки-
Как дар души несбывшейся мечте.
И канделябров выгнутые руки
С перстами свеч, поднятых в пустоте.
И высохшую ветку берсклета,
И на диванчик сброшенную шаль.
Когда- нибудь Вы вспомните все это.
Вы вспомните… И Вам не будет жаль.
Я так любил...
Как я любил, совсем не понимаю,
Такую чушь, такие пустячки?..
В ковре листвы искать по Первомаю
Огромные последние сморчки...
Еще любил на солнечной опушке,
Пройдя сквозь тихий сумрачный лесок,
Года мои пророчащей кукушки
Послушать отдаленный голосок.
Не верил я дарам ее экспертным-
Да пой она хоть до Петрова дня,
Но все же прогноз, что я рожден бессмертным,
Не слишком опечаливал меня...
Как я любил так глупо суетиться
Переживать по мелочным делам?
Что мне до дятла- где там эта птица
Бьет барабанной дробью по стволам?..
Как я любил, придя домой с дороги,
Присесть за стол и медленно курить!
В старинном кресле вытянувши ноги,
Безмолвно с тишиною говорить,
Мешать в стакане с крепким терпким чаем
Засахаренный прошлогодний мед...
Все пустяки, что мы не замечаем-
Я так любил... Кто любит- тот поймет.
Соловушка
Реченька- речоночка,
Чистая вода.
Для чего , мальчоночка,
Я пришел сюда?
Я слежу за волнами,
Шляюсь по песку,
Пью горстями полными
Светлую тоску.
Над косой далекою
Солнышко встает.
В чаще за протокою
Соловей поет.
Громче пой, соловушка,
Пробуждай луга.
Буйная головушка
Мне не дорога.
Свищет- заливается-
Хоть взахлеб реви.
Сердце разрывается,
Полное любви.
А любовь, соловушка-
Не томатный сок.
Как сквозь пальцы, кровушка
Капает в песок…
Сынок
Худощавый, с тонкими руками.
И откуда сила в нем берется...
Почему он вечно с синяками?
Почему он каждый день дерется?
Он читает толстые романы
Про великих русских полководцев,
И кладет солдатиков в карманы-
Злых китайских маленьких уродцев.
Зайка парня не интересует,
И в машинки мальчик не играет.
Он одни сражения рисует,
На солдат копит и набирает…
***
Вышел врач из операционной,
Благодушный и неторопливый.
Улыбнулся маме напряженной:
«Ну, у вас мужчина терпеливый…»
У мальчишки гланды вырезали-
Знаете ж, какая это мука.
Мальчик сел, куда ему сказали,
И за операцию- ни звука…
А теперь все белое- палата,
Простыни, подушки на кровати.
Мамочка на стуле виновато
Ежится в накинутом халате,
Гладит непокорные вихрушки...
Боль растет с отходом заморозки,
Проявляя на носу веснушки,
А в глазах- непрошеные слезки.
Только мальчик говорит упрямо
(Шепотом, чтоб не было так больно):
«Ты не думай, я не плачу, мама…
Слезы- это так…Непроизвольно…»
Сон
Вчера пела скрипка метели,
А нынче под солнцем январь.
Застыла верхушка у ели
И вспыхнула, как киноварь.
И солнечный зайчик качнется
На белой казенной стене.
Не плачь, мама, папка вернется-
Я видел про это во сне.
Тебе привезет он подарки,
А мне ремешок от АК,
И мы погуляем с ним в парке-
Два крепких крутых мужика.
И нас там увидят ребята-
И будут завидовать мне:
Мы с папкой -два русских солдата,
Обнявшись,идем по стране.
Смеется он, мам, как мальчишка,
И так же себя он ведет.
У папки- короткая стрижка,
И форма ему так идет.
Он с крестиком носит на шее-
Ту пулю в нарезках с торца,
Которая б- малость левее-
И я б не дождался отца…
Валя
Помню, как в редакции «районки»,
Примостясь за краешком стола,
Я писал письмо одной девчонке-
Автору из дальнего села.
«Валенька, стихи у Вас чудесны.
Только что ж все время об одном?
Неужели Вам так интересны
Только луг да клены за окном?
Жизнь прекрасна, Вы не унывайте.
Мир- не фотография в окне.
Напишите что-нибудь, давайте,
О любви, о школе, о войне…»
Прав я был? Наверное, едва ли.
Все мы люди, я не без грехов.
Только больше с этих пор от Вали
Не было в редакции стихов.
Раз случилось- с другом мы попали
В то село, где девушка жила.
Я спросил прохожего о Вале.
Он сказал, что Валя умерла.
Я узнал- она была больная.
Много лет она была больна.
Худенькая, будто неземная,
День за днем лежала у окна.
Мы скоры на суд, в сужденьях бойки,
Но бывает: как в немом кино,
Девочка, прикованная к койке
Смотрит на меня в свое окно…
Школьный альбом
В этот вечер дома
Я грустить не стану-
Фолиант альбома
Школьного достану,
И покажет снова
Первая страница
Класса выпускного
Молодые лица.
Всех нас
Сняли в этот раз,
Вылетала птичка
И смешила нас.
Вот- я,
Вот мои друзья
Вся большая наша
Школьная семья.
***
Друг глядит со снимка,
Преданный и скромный.
Где ты ходишь, Димка,
По стране огромной?
Дай хоть телеграмму,
Как живешь, чем дышишь.
Видел твою маму,
Говорит- не пишешь.
Был друг,
Да уехал вдруг,
Укатил куда-то
За полярный круг.
Прости-
Разошлись пути.
Мне такого друга
Больше не найти…
***
Девочка-малышка,
Стройная, как скрипка:
Под мальчишку стрижка,
Милая улыбка…
Помню, над тетрадкой
Я корпел с любовью:
Рисовал украдкой
Челочку над бровью.
Где ты,
Девушка мечты,
Первая ,которой
Я дарил цветы?
Эх, брат!
Не девчонка- клад.
Упустил ее я
Много лет назад…
***
Как на фото строги
Наши педагоги-
Те, что помогали
Нам найти дороги.
В жизни вы бывали
Проще и добрее.
Встречу уж едва ли
Тех, кто вас мудрее.
Весь цвет
Тех далеких лет.
Многие далече,
А иных уж нет.
Их свет
В сердце- как завет.
Не у кого стало
Попросить совет…
***
Я обложкой фотки
Тихо закрываю,
В памяти, как в лодке,
В детство уплываю.
Ночь бредет устало,
Только мне не спится-
До души достала
Каждая страница.
Вот- я,
Вот мои друзья-
Вся большая наша
Школьная семья.
Эх, брат!
Нет пути назад.
В том, что стал я взрослым,
Я не виноват.
Ночь у костра
То было- не было со мной:
Я у реки порой ночной
Тянул ладошки к жаркому костру.
Я думал, в жизни много дней,
Я полагал, она- длинней,
И в детстве знал, что никогда я не умру.
Я был уверен в том, что не умру.
Теперь, когда виски, как иней, серебрятся,
Я понял- дважды никогда не повторятся
Ни неба утреннего кровь,
Ни жизнь, ни слезы, ни любовь.
Звезде погаснувшей не загореться вновь.
Звезде упавшей не подняться вновь.
***
Рассвет маячил вдалеке,
Восход зарю купал в реке,
И наливался медью тихий плес,
И ветлы плавали, седы,
В тумане, шедшем от воды,
И было жалко их, озябнувших, до слез.
Деревьев жалко было мне до слез.
А вскоре ветер пробежался по кусточку,
И солнце ставило на ночь большую точку.
И пусть не вменят мне в грехи,
Что из словесной шелухи
Я этой ночью строчки складывал в стихи.
Я научился сочинять стихи.
***
Да, в эту ночь я в первый раз
Сложил стихами пару фраз
И сам себе их, радуясь, читал.
Осознавая трепетал,
Что этот дар Господь мне дал,
Который я потом так глупо промотал.
Я Божий дар по жизни размотал.
Но как судьба б моя потом не завертелась,
Мне изменить в ней ничего бы не хотелось.
В ней было все- позор и честь,
Любовь, и искренность, и лесть.
Я повторил бы жизнь такой, какая есть.
Какую дал мне Бог- такая есть…
Подснежник
В чаще, где хлам валежника
И по оврагам снег,
Ищет цветок подснежника
Любящий человек.
По уши перемажется,
Куртку порвет чуток:
Это неважным кажется,
Дорог не путь- итог.
Вечером они встретятся,
Она коснется руки,
Синь ее глаз засветится
И отразит цветки…
А на другие случаи
Есть у нас магазин
Розы самые лучшие
Вам завернет грузин.
Там- букеты манерные,
Цветы на любой раскрас.
Но ценятся -только первые
И те, что в последний раз.
Ностальжи
В золоте ярком
Месяц - царь-рыба.
День был подарком.
Осень, спасибо!
Я нашуршался
Дерном дубравным,
Я надышался
Запахом травным.
Шлялся днем этим
В сне сумасбродном
Бурым медведем,
Волком безродным.
Брел вольным шагом
В ритме нерезком
Вдоль по оврагам,
По перелескам.
Гуси кричали,
Шли клин за клином,
Кровь накачали
Адреналином.
Млел ошалело,
Слушая стаю,
Сердце болело,
Что не летаю…
***
Раны на сердце
Не заживают,
Раны, как дверцы,
Рты открывают.
Тошно в покое,
Тянет из дома.
Рад, коль такое
Вам не знакомо…
Калинушка
Наступила зимушка-
Снега много выпало.
На снегу калинушка
Ягоды рассыпала.
Женщины румяные
Проходили-топали,
Бусинки стеклянные
Каблуками лопали.
Разозоровалися-
Смелые, задорные.
В белом расплывалися
Капельки кагорные.
Капельки багряные-
Брызги крови алые.
Эх, вы, бабы странные-
Будто дети малые…
Серебряная свадьба
Годы идут понемножку,
Словно солдаты в строю.
Месяц, прильнувший к окошку,
Смотрит на нашу семью.
Глянет- как с паспортом сверит,
И отвернется опять.
Может, он тоже не верит
В наш юбилей: двадцать пять.
Трудно самим убедиться:
Вот же, ведь, только вчера,
Ткали мы свадьбу из ситца,
В эту нальем серебра.
Если заранее знать бы
В самом начале пути,
Что до серебряной свадьбы
Так недалеко идти…
Что пожелаю, родная?
Жить нам с тобой- не тужить.
Горя и лиха не зная,
Вместе до внуков дожить.
Чтоб все мечты наши сбылись,
Чтоб мы однажды с утра
Снова друг в друга влюбились,
Как уже было вчера…
Горький дым
Крики журавлей
Поздним вечерком.
С убранных полей
Понесло дымком.
Будто за леском
Великан курил-
Красным огоньком
Небо озарил.
Что же ты со мной
Сделал, горький дым?
Ведь еще весной
Был я молодым.
Но посеребрил
Дым мои виски,
Душу опалил
Запахом тоски.
***
Сколько я бродил
По сырой земле.
Все сады садил
Не в своем селе.
А к деревне той,
Где увидел свет,
На Руси Святой
И дороги нет.
Что же ты со мной
Сделал, горький дым?
Ведь еще весной
Был я молодым...
Все, чем дорожил-
Отцвело весной.
Все, что пережил-
Было не со мной.
Читая сводки новостей
Мы- удивительные чада.
О, как мы любим рассуждать,
Что все у нас не так , как надо,
Что нам страна должна бы дать.
Как мы всезнанием гордимся
О том, где лучше и сытней.
Мы так застенчиво стыдимся
Убогой матери своей.
Так неуклюжа, старовата
Тысячелетняя страна.
Она, наверно, виновата,
Что обокрадена, больна.
Как хорошо везде на свете,
У нас- хоть волком голоси…
Эх, мы! Бессовестные дети
Святой истерзанной Руси.
Лампадка
Я поздно вечером приду домой с работы.
От дел обыденных сегодня удалюсь.
Христу в преддверии Родительской Суботы
Пред образами об ушедших помолюсь.
Ожившим золотом лампадка заструится,
Как небольшая рукотворная луна,
И поплывут передо мной родные лица,
И вспомнят губы дорогие имена.
И будет мне внимать Господь с такой любовью.
В глазах с иконы не увижу я упрек,
Лишь совесть грудь мою сожмет щемящей болью
За всех, кого не долюбил, не уберег.
Не так уж много нам отпущено на свете,
И жизнь бежит ручьем, то глухо, то звеня.
И недалек тот день, когда и наши дети
Зажгут лампадки за тебя и за меня.
Марина
О, память, ты- как лента.
Давай с того момента
Покрутим наше старое кино:
Играет фортепьяно,
И как в дыму кальяна,
В дожде весеннем плавится окно...
Я изгнан был с урока,
Слонялся я без прока
По школьным коридорам, не спеша,
И вдруг услышал- в зале
Играют на рояле,
И встрепенулась скорбная душа.
Я в зал шмыгнул, как кошка,
Я замер у окошка
И слушал незамеченный в углу:
Беря аккорды звонко,
Знакомая девчонка
Готовилась к концерту на балу.
Я вырос не во фраке-
Я жил с отцом в бараке,
Где ветер стены по ночам качал.
Марина ж в нашем классе-
То в шелке, то в атласе,
И я ее в упор не замечал.
Но как она играла!
То сердце замирало,
То птицей рвалось к мокрому окну,
И вновь спешило биться,
Чтоб музыкой напиться.
Пришла пора влюбиться пацану.
Распростирая руки,
Ткала Марина звуки,
Плела, как паутину чародей,
И пальцы трепетали,
По клавишам летали,
Как стаи быстрокрылых лебедей...
Да нет, я не тоскую:
Влюбился я в другую,
И счастлив с той, другою, пацаны.
Но память- кинолента
С какого-то момента
Прокручивает кадры той весны,
Где сердце бьется рьяно
Под вихрь Хачатуряна,
И моет дождь холодное окно.
А выпускной- так скоро,
И дочка прокурора
Играет вальс на стареньком фано.
Исповедь
День сентября догорал на земле
И растворялся во мгле.
Плакали тучи, бесцельно бродя,
Злыми слезами дождя.
Осень по миру ходила слепая,
Лапами струй дождевыми ступая.
Тихо по листьям опавшим шурша,
Осень плелась, не спеша.
В церкви на службе в тот хмурый денек
Молча стоял паренек.
К входу с вечерни тянулась толпа.
Парень дождался попа.
Он объяснил по-военному точно:
"Мне исповедаться надо бы срочно...
Батя, прости- накатила хандра,
Ждать не могу до утра..."
Парень, волнуясь, слова подбирал.
Голос, срываясь, играл.
Слушал священник в звенящей тиши
Крик обнаженной души.
Парень рассказывал все откровенно:
Как он бежал из чеченского плена,
Как он за Русь свою кровь проливал,
Как он людей убивал...
Видел старик, кто пред Богом стоит-
Грешной души не таит.
Выслушал все.Пожалел и простил.
Парню грехи отпустил.
Понял: солдат этот, все повидавший-
Просто мальчишка, за Русь пострадавший.
То, что в крови он от пяток до лба-
Так закрутила судьба...
Вышел, омытый живою водой,
Русский орел молодой.
В храме пустом возле Царских Дверей
Плакал седой иерей.
Плакал старик о пленявших и пленных,
Об убивавших и об убиенных...
Бога просил уберечь на войне
Сына все в той же Чечне.
Метель
Ветер в снегу танцует
Под монотон свирели.
Вечер в саду рисует
Серые акварели.
Ищет, кружась, кого-то
Снежная злая птица-
Как в акколаде нота,
На провода садится.
Мытое, как посуда,
Взрослое чувство меры
Не допускает чуда.
Мне не хватает веры-
Чтоб в облака из фетра
Взвиться на крыльях ветра,
Чтобы достать руками
Небо за облаками.
Время ушло с гитарой
По вечеринкам шляться.
Я уже слишком старый,
Чтобы опять влюбляться.
Мне от застолий скверно,
И от гостей- усталость.
В сердце- зима, наверно,
Имя которой- старость.
Мне в эту ночь не спится-
Чувствую, где-то рядом
Снежная злая птица
Смотрит холодным взглядом.
Пальцы седой метели
Образы дня стирают,
Нервы, как струны, в теле
Тихо перебирают.
Конь
Сколько вод утекло
С той далекой поры,
Как на наше село
Надвигались шатры,
И цыган хоровод
Шел гадать-воровать,
Простодушный народ
Обувать-надувать...
Ночью песни орды
Привлекали людей,
И баро за пруды
Отгонял лошадей.
Помню, как на пустырь,
Освещенный луной,
Вышел конь- богатырь
Вороной-смоляной.
С черной гривой густой
Шел тот конь-исполин,
Как из меди литой
По мотивам былин
Мимо тихих прудов,
Мимо спящих дубрав
По ковру из рядов
Свежескошенных трав.
А уздечка на нем
В самоцветах была
И сверкала огнем
Дорогого стекла-
Может, пьяный цыган
Позабыл снять узду,
Может, конь-хулиган
Ускакал в поводу...
Был я молод и глуп,
И надумалось мне
Проскакать по селу
На цыганском коне:
По деревне родной-
Да на нем вороном,
У девчонки одной
Постоять под окном.
Конь был дик и суров,
Конь меня покорил.
Сколько ласковых слов
Я ему говорил,
Рвал коню муравы
И у ног его клал,
До крутой головы
Докоснуться желал.
Только конь мой фырчал,
Головою вертел.
Он храпел и серчал,
И дружить не хотел.
От меня он трусил,
Ставил уши торчком,
Возмущенно косил
Раскаленным зрачком.
Он бы мог меня сбить,
По траве распластать,
Да на грудь наступить-
Раздавить- растоптать,
Да видать, стало жаль
Молодого меня,
И умчался он вдаль,
Удилами звеня...
Сколько ж лет протекло
С той далекой поры,
Как ночное село
Освещали костры...
И останки села
Заросли лебедой,
Только плачет ветла
Над стоящей водой...
А цыган перестал
Даром петь для людей.
Сбыл за звонкий метал
Вороных лошадей.
Он шампанское пьет,
Наркоту продает,
В ресторанах поет-
Тем, кто деньги дает...
Покров
Осень в деревнях-
Время пиров.
В красках деревьев-
Искры костров.
Нынче-раздольный,
Чести достойный
Сельский престольный
Праздник Покров.
Был в селе нашем храм-
Разломали, посмели.
Не щадя куполов,
Сбросив колокола.
Лишь традиции нам
Отменить не сумели-
Отмечать на Покров
Именины села.
К бабке прикатят
Двое детей.
Стол бабы Кати
Крыт без затей:
Щи из тушенки,
Каша из пшенки
И самогонки
Пять емкостей.
Бабка смотрит в окно,
Распахнув занавески:
Где там Петин "Седан"?
Где там Васин "Рено"?
Жаль вот, что-то давно
Не бывали невестки.
Ну, когда-никогда
Навестят все равно.
Васька да Петька
Сядут вдвоем.
Мамка, заметь-ка:
Много не пьем.
Дай нам под банку
Бати тальянку.
Петька, "Смуглянку"!
Эх, запоем!
Запоют они, мать,
Задушевно да славно.
Будет сердце играть,
Развернется душа.
Ну, а ты помирать
Собиралась недавно.
А зачем помирать,
Если жизнь хороша?
Выпьют за папку-
Станут бубнить.
Вновь будут бабку
В город манить.
И не зовите-
Сердце не рвите.
Сказ: возле Вити
Мать схоронить.
Да куда же она
От деревни Покровки?
От ракит-жеребят
С хохолками вершин...
А у них в городах-
Духотища да пробки.
А квартирки ребят
Меньше ихних машин.
Завтра проснутся-
Будут страдать.
"Дай похмельнуться..."
Как же не дать?
Сядут два братца
Опохмеляться.
Им отправляться-
Бабке страдать.
И рванут они, мать,
На Москву да на Питер.
Километры низать
На резину колес.
Сядет бабка вязать
С лета начатый свитер.
Будет мир ускользать,
Каменея от слез.
Лошади
Я рисую бабушке быстрых лошадей.
За окном, на улице, не видать людей.
За окном- метелица, да белым-бела,
Как листы бумажные с моего стола.
Первую буланую нарисую я-
Это будет, бабушка, молодость твоя.
Солнечные, звонкие, золотые дни-
Быстро проскакали вы- ну-ка, догони...
Как вторую выпишу масти вороной-
Грозовою тучею- черною войной.
Ай, как машет гривою, ай- копытом бьет!
Вот бы ее, бабушка, в сорок первый год.
Для тебя, родимая, и твоих подруг,
Что с тобой на пахоту запрягались в плуг:
На себе, без лошади, вы везли страну-
И детей, и армию, и саму войну.
А для третьей лошади красок не найду-
На бумажной площади контур обведу:
Как седые волосы бабушки моей,
Белоснежно-белую нарисую ей.
Я повешу бабушке листик на стене:
Как посмотрит старая- вспомнит обо мне...
Чему быть- то сбудется, и настанет срок...
Рано утром бабушка выйдет за порог.
На восходе солнышка улица пуста.
А лошадка белая соскользнет с листа,
Пробежит по улице, выскочит во двор,
Острыми копытцами расшибет забор...
Не впервой для бабушки вскакивать в седло.
Перекрестит старая спящее село...
А лошадка белая- да закусит сталь.
И укатит бабушку в розовую даль...
Дорогие, милые женщины!
Дорогие милые женщины!
Лезть к женатым в друзья- не след.
Мы расписаны, мы обвенчаны,
Мы живем уже много лет.
И не надо подарка, стикера,
И открытки с намеком мне.
Не похож я , вроде, на спикера,
Чьи заботы о всей стране.
Я не рад такому подарочку,
Открывать давно перестал…
Ведь не с вами книжки на парочку
Я больному сыну читал,
И не вам , от счастья обильного
И восторга прыгать готов,
Я махал у окна родильного,
Как флажком, букетом цветов.
И не с вами походкой гордою
По родне ходил там и тут,
И сверкал довольною мордою:
Поступила дочь в институт…
Полпути , коль не больше, пройдены.
Я красавиц много видал.
Ни жены, ни друга, ни Родины
Я пока еще не предал.
Старец
Как бегущий злодей, по уступам скалы
Я карабкался выше и выше.
Здесь, вдали от людей, шапки снега белы,
И туман облаков вместо крыши.
Вот- вершина, на ней- небольшой пятачок.
Чертят воздух стрижи, кувыркаясь.
Склеп из диких камней- в нем живет старичок,
Со скалы много лет не спускаясь.
Зной его опалял, жгли его холода
Здесь, у самого купола неба,
Жажду он утолял лишь кусочками льда,
А орел приносил ему хлеба.
"Что,- спросил он, любя,- ищешь, радость моя?
Здесь и зверю закрыта дорога..."
"Я бегу от себя,- отвечал, не тая,-
Я- отверженный, ищущий Бога."
"Ты в себя посмотри,- улыбнулся он мне.-
Ты прислушайся к голосу сердца.
Царство Божье- внутри, не ищи его вне.
Но для гордых захлопнута дверца."
Светел был его лик, и глаза так ясны.
На ветру развевалась одежда.
И спросил мой старик:" Как живете, сыны?
Есть ли в душах любовь и надежда?
Есть ли в людях сейчас вера та, что вчера-
Славить Бога и в счастье и в горе.
Чтоб сказал кто из вас: передвинься, гора-
И гора эта ринулась в море?"
Вспоминая тот миг, и сейчас я горю:
СОДРОГНУВШИСЬ, СКАЛА ПОКАТИЛАСЬ!
Но сказал ей старик:" Не с тобой говорю."
И на место гора возвратилась.
Что же я натворил: как я мало с ним был...
О, сколь многое понял превратно.
Я бы путь повторил, да скалу ту забыл,
Да и время ушло безвозвратно.
Жив ли этот старик? Сколько вод утекло.
Сто вопросов- и все без ответа.
И беззвучен мой крик- грудью бьюсь об стекло
Хрупкой бабочкой, жаждущей света.
Пусть я плохо молюсь и неправо пою,
И хорошего слова не стою,
Пред тобой, моя Русь, на колени встаю
С головою склоненной седою.
Здесь в лесах вековых, да на скалах крутых,
Да в косящихся стенах избушек-
Слезы свеч восковых, лики старцев святых,
Звезды глаз преподобных старушек.
Блудный сын
Мир чужой за спиной оставлен.
Путник шел к родному крыльцу.
Угнетен и душой подавлен,
Представлял, что сказать отцу:
"Согрешил я - свидетель небо,
Сыном быть тебе- не судьба.
Хоть за пайку ржаного хлеба
Ты возьми меня, как раба.
Я на все потерял надежды..."
Но раздался голос отца:
"ПРИНЕСИТЕ ЕМУ ОДЕЖДЫ!
ЗАКОЛИТЕ ЕМУ ТЕЛЬЦА!"
В мире я ничего не значу:
Существую, будто в бреду.
Отчего я так горько плачу,
Когда в храм поутру иду?
Ноги сбивши в кровь о каменья,
С перелатанною сумой-
Это я , расточив именье,
Возвращаюсь к себе домой.
Россия, Украина, Беларусь
Мы жили без советчиков веками.
Политики, кончайте вы дурить,
Не вам учить, какими языками
И на какой нам мове говорить.
Пусть душу не смущают злые вести:
Политики грызутся, но не трусь:
Мы знаем, все равно мы будем вместе:
Россия, Украина, Беларусь!
И что нам все политики на свете,
Они решают все дела свои.
А русский с украинцем- это дети
Одной славянской крови и семьи.
И тех, кто хочет сделать нас врагами,
Тех, кто забыл истории урок-
Проводим не добром, так батогами,
И более не пустим на порог.
И пусть политиканов злоба гложет-
Произнесет история свой суд.
Когда погоним- Запад не поможет,
Америка с Европой не спасут.
Ты, НАТО, убери свои объятья,
О наших разногласиях забудь.
Ведь русский с украинцем- это братья,
В своей семье мы сами как-нибудь.
Мы жили без советчиков веками.
Политики, кончайте вы дурить,
Не вам учить, какими языками
И на какой нам мове говорить.
Пусть душу не смущают злые вести:
Политики грызутся, но не трусь:
Мы знаем, все равно мы будем вместе:
Россия, Украина, Беларусь!
Моя весна
Отшумели в оврагах ручьи,
Отгремели весенние грозы,
И березы- сестренки мои,
Малахитом украсили косы,
И распелись в садах соловьи.
Я люблю тихий край свой родной,
Это небо из скромного ситца.
Я хожу, опоенный весной,
И никак не могу похмелиться
Родниковой водой ледяной.
А когда дохожу по земле-
Докурю, допою, дочитаю,
Я оставлю листок на столе:
«До свидания, я улетаю,
Растворяясь в предутренней мгле…»
Маэстро
Играл маэстро так, что зал шатало.
Всю душу в звук выплескивал до дна.
Кричала скрипка хрипло и устало,
И рвались струны- за одной одна...
Прижал к груди измученную скрипку.
А зал апплодисментами гремел.
И губы жались в глупую улыбку:
Играть без струн маэстро не умел...
Я был моложе.Я не знал усталость.
На скрипке жизни я играл сполна.
Ты- все, что у меня еще осталось:
Моей любви последняя струна.
Прости, что я так бешено играю,
Что я тебя порой не берегу.
Я, не играя- просто умираю,
А по-другому- просто не могу.
Вечерний звонок
Здравствуй, дочка! Что звонишь так редко?
Я скучаю- вот какое дело...
Без тебя наш домик- будто клетка,
Из которой птичка улетела.
Для кого я мастерил игрушки,
Для кого пристраивал терраски...
Шила мама куколкам подушки,
Покупала кисти и раскрасски...
Знаешь, мы все чаще с мамой вместе
Ходим в храм, в котором нас венчали.
Неневестной молимся Невесте-
Просим утолить твои печали.
Отняла тебя у нас дорога,
И все реже дома ты бываешь.
И за то мы с мамой славим Бога,
Что совсем село не забываешь.
Помнишь, как с тобою в этом храме,
Подчинясь неписаным законам,
Мы по кругу двигались, губами
Прислоняясь к стареньким иконам?
Поднимал я маленькую крошку
К образам, что ты не доставала.
Ты тянула круглую ладошку
И, коснувшись, пальчик целовала...
В гости заходила тетя Люба-
Вспоминали все твои проказы:
Как котенка ты снимала с дуба,
Как из клея делала алмазы...
Как любила всем дарить цветочки
С луга за околицей деревни
И умела так носить веночки-
Будто диадемы на царевне...
Сад наш без листвы почти остался-
Злая осень рвет деревьям волос.
Ты прости, что я так разболтался-
Просто рад был твой услышать голос.
"До свиданья...- говорю я дочке.-
Не грусти, родимая.До встречи..."
А из трубки- дальние гудочки,
И усталость давит мне на плечи.
Затерявшееся счастье
Раскартавилось в ненастье воронье.
Затерялось где-то счастье глупое мое.
Где-то ходит, чем-то дышит:
Я зову- оно не слышит
И ни строчки не напишет
Про свое житье.
Мне б открытку на картоне, письмецо-
Чтобы я уткнул в ладони мокрое лицо,
И тряслись беззвучно плечи
В ожиданьи скорой встречи-
Возвращенья издалече
Гостя на крыльцо.
Я напьюсь, дрожа от жажды, счастьем вновь,
Если встречу я однажды первую любовь-
И узнаю еле-еле:
Постарели, помудрели...
Закипит в остывшем теле
Вспомнившая кровь.
Счастье вспыхнет, словно чудо- как звезда,
И примчавшись ниоткуда, канет в никуда.
И опять я вечерами
Буду льнуть к оконной раме,
Ждать два слова в телеграмме
Долгие года.
Темноту сверля очами за окном,
Буду пить тоску ночами пополам с вином,
Буду видеть, смежив вежды,
Счастья белые одежды,
Алый парус, бриг надежды
В море ледяном.
Журавли, журавли…
Журавли, журавли, не рыдайте.
Не тревожьте вечерней тиши.
Журавли, журавли, не терзайте
Сокровенные струны души.
Журавли, журавли, не зовите
За болота, за лес у реки.
На куски мое сердце не рвите
Чистым голосом русской тоски.
Журавли, журавли, не маните-
Мне, как птице, не встать на крыло.
Вы с собой мою душу возьмите,
Отнесите в родное село.
Журавли, журавли- мои братья,
Чтобы вас мне догнать налегке,
Я сниму свое тело, как платье,
И оставлю лежать на песке...
Калина красная
Я не люблю кино- мне жизни жаль давно
На чушь прекрасную.
Не полюблю и впредь, но как не посмотреть
«Калину красную».
С далеких детских лет обжег мне душу свет
Нехитрой повести
О том, как жить мужик решил не как привык-
А чтоб по совести.
Ой, ты, калина, ягода горька.
Красна, как кровь Егора, мужика.
И я зажгу экран- рубцы душевных ран
Омыть водой живого родника.
И знаю наперед: Егор в конце умрет-
А все не верится.
До пелены у глаз смотрю в двадцатый раз-
Удостовериться.
Надежды хочется: не так все кончится,
Господь вмешается.
Спеши же, Любушка, успей, голубушка-
Судьба решается.
Твой друг к березкам с первою листвой
Идет навстречу пуле роковой.
А мне все блажится: вдруг так окажется,
Что наш Егор останется живой…
Картина страстная- «Калина красная»,
Ты в сердце вызрела.
На протяженьи лет в моем сознаньи след,
Как шрам от выстрела.
«Калина» Шукшина, наверно, нам дана,
Как откровение:
На то, чтоб быть, пойми, хорошими людьми-
Благословение.
Давай-ка выпьем, да не допьяна,
Как та калина, красного вина.
Налей себе, браток,
Плесни и мне чуток.
Давай помянем Васю Шукшина…
Выпускной дочки
Не часто дарит жизнь такие даты.
Сегодня ночь простится с тишиной.
Ученикам вручают аттестаты-
У нашей дочки вечер выпускной.
И в зале мы с женой, как иностранцы-
Мы слышим речи, но не ловим слов...
И вот уж кружит дочку парень в танце
На самом главном из земных балов.
Родная, помнишь-скоро четверть века
С тех пор, как здесь, на этом же полу,
Кружились мы, два близких человека,
На нашем школьном выпускном балу.
Ах, как глаза сестры твоей пылали-
Как будто я вас с нею разлучил.
А наши мамы счастья нам желали-
Жаль, их никто молиться не учил.
Уйдут за реку дети ждать рассвета,
А мы с тобой пойдем тихонько прочь.
Родная, жаль- так быстротечно лето.
Родная, жаль- уедет скоро дочь.
В глазах все- бал, и дочка- как игрушка.
По шелку платья вышиты цветы...
Плывет, кружась, лебедушкой Катюшка
В расцвете чистой русской красоты...
С годами , дочка, краски все бледнее.
Меня давно не радует рассвет.
Ведь жизнь- она гораздо холоднее,
Чем видишь ты в свои семнадцать лет.
Еще от слез просолится подушка,
Еще закаты вымокнут в крови...
Пока я жив- плыви, моя Катюшка
В хрустальной лодке папкиной любви.
Война
Мы в хорошее время росли, мы беды не видали.
Наше детство пришлось на счастливые мирные дни.
Мы играли в войну, нацепив боевые медали
Многочисленной нашей прошедшей окопы родни.
Воевавшие все мужиками достойными были,
Отличались от нынешних нас, только чем, не пойму.
К сожаленью, они про войну говорить не любили,
Ордена не носили, неведомо нам, почему.
Как-то к бабушке я забежал после школьной «Зарницы».
Наш отряд победил, и конечно, я был всех главней.
Бабка в кресле спала, и застыли в руках ее спицы.
Две потертых бумажки я взял на столе перед ней.
А на первой неровными буквами, как первоклашка,
Извещает солдат дорогую свою, что живой.
А вторая, с лиловой казенной печатью, бумажка
Сообщает, что дед мой геройски погиб под Москвой.
И беда, будто птица, над спящею бабкой летела,
И коснулась меня, и впервые подумал я, брат,
Что война-то, пожалуй, совсем не веселое дело.
И нельзя надевать не тобою добытых наград.
Нам сейчас говорят, наши деды не так воевали-
Мол, не стоит Победа такой непомерной цены…
Постыдитесь судить о сраженьях, где вы не бывали,
Дети тех молодцов, что смогли откосить от войны.
Погост
Возле храма – погост. Пристань канувших в Лету.
На могильных холмах неподвижны кусты.
Будто вставшей на пост, вижу церковь я эту:
Голубых куполов золотые кресты.
На кого ж нам пенять, что так мало мы любим
Дорогих нам людей, самых близких людей.
Не дано нам понять, что мы сами их губим
В паутине сетей наших буйных страстей.
Для чего-то мы рвём им и нервы и жилы,
А потом мы живём с чувством вечной вины
С той поры, как поймём у раскрытой могилы:
Больше мы на земле никому не нужны.
Сколько б ни был здесь раз, очи всё ж заслезятся
От пустой красоты нерастраченных слов.
В зеркалах мокрых глаз, как в ручьях, отразятся
Золотые кресты голубых куполов.
Семнадцать лет
В какую ночь, о, Боже мой,
Я провожал ее домой...
В садах белел черемух цвет.
Нам было по семнадцать лет.
Мы шли, болтая без конца,
И лишь прощаясь у крыльца,
Губами я к губам приник-
Зеленый, как тростник.
Я возвращался.За рекой,
На танцплощадке городской,
Гитар звенели голоса,
И соло рвалось в небеса.
От этой музыки ночной
Меня качало, как волной.
Душа хмелела без вина
И пела, как струна.
И веял сладкою тоской
Черемух запах колдовской,
И млечный путь струил свой свет
На пацана в семнадцать лет.
А месяц плыл по лону вод,
Сплетая звезды в хоровод,
И омывал концы рогов
В реке без берегов.
В какую ночь, о, Боже мой,
Я шел от девушки домой...
И был я молод и силен,
И в первый раз я был влюблен.
Мне часто снится сон простой:
Иду я улицей пустой,
А над землей встает рассвет,
И мне- семнадцать лет.
Няня
Я помню домик на опушке,
Чету белеющих берез.
Глаза родной моей старушки,
Вмиг потемневшие от слез.
Зачем я так ее обидел,
Зачем я так ее назвал?
Два года я ее не видел,
А встретил- так разволновал...
Ее всегда мы няней звали.
Она своих не родила.
Мы ей проблемы создавали-
Все дети нашего села.
Она нам сердце отдавала.
Кого любили- тот поймет...
Она конфеты нам совала,
Тащила в дом покушать мед.
Такого маленького роста,
С наивной кротостью в очах…
С ней было так легко и просто
Делиться всем, что на плечах.
Она с тарелками сновала,
Помочь и выслушать могла,
И от родителей скрывала
Все наши вредные дела…
Назвал- как будто сделал милость,
Назвал- как будто бросил кость.
Я не хотел- так получилось:
Прорвалась дембельская злость…
Назвал бездумно, больно раня.
Ударил в сердце наповал…
Я так тебя обидел, няня:
Я ТЕТЕЙ ЛЮБОЮ НАЗВАЛ…
Русь
А у дорог- ручьи.
Трактора ждут поля.
Эти места- мои,
Это- моя земля.
Я за нее грешу,
Я за нее молюсь.
Образ в душе ношу
С именем гордым: РУСЬ.
***
Светится даль небес,
Солнце слепит до слез.
Я отправляюсь в лес,
Будто на бал берез.
Слушаю, как весна
Ломит на речке лед:
Это моя страна
Зимушку в клочья рвет.
***
Свадебный клич грача,
Пена ручейных струй,
Мартовского луча
Утренний поцелуй.
Гулкая, как труба,
Радость летящих дней:
Это моя судьба,
Я благодарен ей.
***
Как сумасшедший, рад
Быстрым шагам весны.
Я обниму, как брат,
Ствол вековой сосны,
Как зелена вина,
Крови берез напьюсь.
Это моя страна-
Та, что зовется РУСЬ.
ОСЕНЬ
Осень так достала,
Злым дыханьем стужи,
Видом омертвенья
Душу бередя.
Грузно и устало
Вздрагивают лужи
От прикосновенья
Щупалец дождя.
Вид деревни спящей
Взглядом вдаль объемлю,
Тронусь красотою,
Захлебнусь бедой,
Из горстей кропящей
Умершую землю
Чистою святою
Ледяной водой.
До чего чудная
Песня эта волчья-
Та, что осень пела
В микрофон трубы.
Не трудись, родная:
Русский терпит молча,
И тебе нет дела
До моей судьбы.
Осень, ты напрасно
Рвешься лицемерить-
Мужику слезами
В горе пособить.
С милой мы прекрасно,-
Можешь мне поверить,-
Разберемся сами,
Как нам дальше быть.
СОЛОВЬИ
Куда уходит отгоревший день?
На занавесках- тени от ветвей.
Ты знаешь, нашу старую сирень
Облюбовал залетный соловей.
Любимая, вгляжусь в твое лицо.
Как в омут, окунусь в глаза твои.
Давай, родная, выйдем на крыльцо,
Когда зайдутся в трелях соловьи.
Мы сядем на ступенечках вдвоем,
Оставив все заботы и дела.
Давай с тобой , родимая, споем,
Как по селу казачка утром шла.
Не попоем, а громко покричим,
Как носит Галя воду из ручья.
А может, лучше просто помолчим-
Послушаем лихого соловья.
И все тревоги унесутся прочь-
За облако в серебряных лучах,
Когда качнется бархатная ночь
Цыганской шалью на твоих плечах.
И будут соловьи свистать в тиши,
Дробить коленца в вымерших садах,
На струнах тихо плачущей души
Играть, как на поющих проводах.
А мы с тобою, позабыв про сон,
Обнявшись, будем слушать без конца
И ощущать, как бьются в унисон
Твое с моим усталые сердца.
Я никому не пожелаю зла,
О всех, кого обидел- восскорблю.
Прости меня, Господь. Не за дела,
А лишь за то, что верю и люблю.
ПЕС
С вечера Серёжка нервничал немножко,
Всё смотрел в окошко, поджидая пса.
Пёс исчез, как в смерти, в снежной круговерти,
Ветры на концерте рвали голоса.
Как не волноваться, как искать не рваться,
Если память в сердце из глубин веков:
На костры во мраке к нам пришли собаки,
И они не могут жить без мужиков.
Пёс придумал мудро: он приполз под утро,
Чтобы не будить нас визгом под окном.
В рваном горле странно клокотала рана,
Била, как из крана молодым вином.
Пёс наш разудалый был смышлёный малый,
Думал он, что стихнет вьюга на дворе,
Будет незаметно яркой крови алой
На снегу, горящем в утренней заре…
Утром я проснулся, вышел, потянулся,
И на взгляд наткнулся…И качнулся мир:
Воронёной стали звёзды отблистали,
И в глазницах встали сферы чёрных дыр.
Санки мои – дроги, волочу я ноги,
Полевой дороги тоненькая нить.
Ты пропой-ка, вьюга, реквием для друга,
Знала б ты, как туго друга хоронить…
Смутно и невнятно помню путь обратно.
Возле дома пятна закидал снежком,
Чтобы сын не донял, до души не пронял,
Чтобы он не понял, что стряслось с Дружком.
Вечером сынишке я читаю книжки.
Трудно от одышки, на щеках роса.
Так бывает, значит, что мужчина плачет
И от сына прячет красные глаза…
Сестренка
Что, сестренка, не спишь?
Улыбаешься тихо чему-то.
Лунный зайчик дрожит,
По обоям неслышно скользя.
Я-то знаю, малыш,
Что бывает ведь ночь -как минута.
Сердце ей дорожит-
Просыпать это просто нельзя.
Боль все та ж- да не та:
Будто вмиг растеряла всевластье.
И впервые в тиши
На подушке нет пятен от слез.
Это: где-то с листа
Заиграло на скрипочке счастье.
Это: в двери души,
Будто в дом свой, стучится Христос.
На стене твоей тень:
Куст сирени на лунной дорожке.
Тонкий лучик дрожит,
Преломляясь в оконном стекле.
И все ближе тот день,
Как пойдут твои сильные ножки
По тропе, по судьбе.
По России. По Божьей земле.
